Дмитрий Зиненко: «При гидроцефалии не может быть никаких прогнозов»

Доктор медицинских наук, потомственный нейрохирург, заведующий нейрохирургическим отделением Научно-исследовательского клинического института педиатрии  Дмитрий Зиненко один из первых российских нейрохирургов, кто занялся проблемой гидроцефалии недоношенных детей и разработал собственную эффективную систему ее лечения.

СПЕЦИАЛЬНОСТИ «ДЕТСКИЙ НЕЙРОХИРУРГ» НЕТ

- Как и где сегодня лечат детские нейрохирурги? Известно, что не во всех регионах уровень медицины московский.
Примерно 70 процентов больных, которые попадают к нам в Центр, уже проходили лечение на местах и причем длительное. В регионах стараются лечить людей на месте и в Москву не отсылать. Открывается много нейрохирургических отделений в разных городах. Правда, специалистов нашего профиля там почти нет. Койки есть, а врачей-специалистов нет. А назначить нейрохирургом нельзя!

- А наши медицинские вузы готовят детских нейрохирургов?
- Даже нет такой специальности «детский нейрохирург». Институты готовят хирургов широкого профиля. А потом в ординатуре два года идет специализация – педиатрия, нейрохирургия. Процесс обучения сильно растянут по времени. У меня два диплома – нейрохирурга и детского хирурга, так как только наличие двух дипломов позволяет мне работать в детской клинике. На местах же беда. Там есть взрослые нейрохирурги, которые боятся и, надо сказать, обоснованно, боятся детей. У детей все по-другому, и биохимия, и физиология, все не как у взрослых.

- Вы сразу стали детским нейрохирургом?
- Нет, конечно. Я заканчивал лечебный факультет и работал первые четыре года в Ялте во взрослой клинике в нейрохирургическом отделении, где заведующей была моя мама. Вообще я врач в четвертом колене.
Поскольку детством в ялтинской нейрохирургии никто не хотел заниматься, она была в загоне. И когда в 1987 году решили эту службу поднимать, отправили меня в Москву, в ординатуру Бурденко. Но обратно я уже не вернулся. Подвел маму (улыбается).

ТЕРРА ИНКОГНИТА

- Темы ваших диссертаций говорят, что вы изучаете вопросы лечения гидроцефалии у новорожденных детей.
- Да. Сначала (в кандидатской диссертации – Прим. Е.К.) занимался вопросами осложнений при лечении детской гидроцефалии, а докторская посвящена гидроцефалии конкретно у недоношенных детей. Более 20 лет назад мы первыми в России взялись за эту проблему. В 1992 году в нашей стране приняли ВОЗовский стандарт по недоношенным детям. Если раньше врачи обязаны были выхаживать детей, родившихся с массой не менее одного килограмма и самостоятельным дыханием – считалось, что ребенок жизнеспособный, то с 1992 года жизнеспособным стал считаться любой ребенок массой 500 граммов и признаками жизнедеятельности. Сам по себе вес новорожденного особой роли не играет. Накормить и вырастить не проблема. Неонатологи это хорошо умеют делать. Но тогда, 20 лет назад не было оборудования, методик, специалистов, и 90 процентов таких детей умирало.
С тех пор, как начали выхаживать 500-граммовых деток, появились другие проблемы. У таких детей недоразвиты легкие, а значит, есть гипоксия и ишемия (часто все это начинается еще внутриутробно). У ребенка появляется гидроцефалия, а как следствие – кровоизлияния, и какие-то участки мозга перестают работать. При сильной гидроцефалии у 70-90 процентов детей будут органические поражения.

- В результате – умственная отсталость?
- Нет. Может быть, например, слабая, недоразвитая ручка или ножка. Все зависит от размера и места кровоизлияния. Но сложность еще в том, что нет четких критериев оценки последствий гидроцефалии. Нельзя точно сказать, что этот ребенок обречен, а у того есть шансы выжить и быть нормальным. Одинаковое лечение детей со схожими нарушениями дает совершенно разные результаты. Поэтому главная наша и неонатологов задача – создать наилучшие условия для развития детского мозга. У недоношенных детей мозг уже пострадал, а гидроцефалия еще больше разрушает его. Мы, нейрогирурги, не можем изменить ситуацию, которая сложилась до нас. Наша задача нормализовать давление, чтобы не было вторичного поражения, создать комфортные условия для развития мозга. А компенсаторные возможности у детей просто фантастические. Бывает, у новорожденного ребенка мозг толщиной с бумажку, пузыри одни. Ребенок при этом очень страдает, и родители, приходя к нам, хотят хотя бы избавить его от мучений, а потом… возвращаются к нам с совершенно нормальным ребенком. Я уже 25 лет занимаюсь гидроцефалией и никогда не даю никаких гарантий, никаких прогнозов! Последствия этой болезни непредсказуемы, все очень и очень индивидуально.
Существуют ли способы предотвратить гидроцефалию?
Это вопрос не к нейрохирургу, это вопрос к акушерам, перинатологам. Конечно, нужно заниматься профилактикой гидроцефалии, хотя бы фолиевую кислоту принимать во время беременности. Ее пьют будущие мамы во всем мире, а у нас нет.
Конечно, многое зависит от адекватности мам и ведущих беременность врачей.
Сейчас, слава богу, улучшилась ситуация с искусственным оплодотворением, перестали подсаживать по восемь яйцеклеток. Часто возникавшее при этом многоплодие приводило к тому, что у детей, зачатых таким способом, впоследствии развивалась гидроцефалия.

- Гидроцефалия как-то различается?
- Степеней у этого заболевания нет, но она бывает двух видов: окклюзионная и сообщающаяся. Первый тип характеризуется тем, что вырабатывающаяся в полостях головного мозга жидкость (примерно 500 мл в сутки) никуда не девается, пути ее оттока перекрыты полностью. В этом случае водянка мозга развивается стремительно. У взрослых счет идет на часы, лишняя жидкость давит на мозг и разрушает его. У новорожденных детей есть роднички, которые помогают частично купировать повышенное давление. При сообщающейся водянке пути оттока жидкости из мозга не перекрыты, но сужены. Поэтому повышенное внутричерепное давление выступает как компенсаторный механизм, проталкивая жидкость сквозь суженные протоки, и оно в два раз ниже, чем при окклюзионном виде.

- Слышала, бывает водянка мозга, но не гидроцефалия. И когда начинают откачивать жидкость, происходят необратимые последствия. Неправильная диагностика – большая проблема?
- Очень большая. У нас гидроцефалию лечат все и очень активно, но мало кто знает, что это на самом деле. Подтверждение тому – отсутствие в российской медицине единого понятия этого заболевания. Представляете? В каждой клинике, в каждом нейрохирургическом отделение оно свое! В 90 процентов случаев, когда я консультирую, а это 20-30 консультаций в неделю, гидроцефалия не подтверждается. Да, у ребенка водянка головного мозга, но это не гидроцефалия. Известно, что с возрастом мозг усыхает. Как вы думаете, чем заполняется освободившееся пространство? Конечно, жидкостью. Это гидроцефалия? Конечно, нет. По этому поводу был забавный случай. В 1984 году в Киеве установили первый томограф, и первыми обследование на нем прошла маститая профессура. Всем было глубоко за 70. После четвертого исследования поток желающих иссяк, так как у всех «пациентов» была обнаружена водянка мозга. В данном случае водянка – естественный результат старения организма. Так же и у детей. Гипоксия и ишемия приводят к разрушению каких-то отделов мозга, и он – мозг теряет в объеме, сохраняя только рабочие отделы, а освободившееся место заполняется жидкостью. Но при этом внутричерепное давление у ребенка чаще всего нормальное. Задача нейрохирурга – нормализовать давление, а если оно в норме, то делать здесь нечего. Часто же происходит следующее. Не очень грамотный хирург, узист (специалист по ультразвуковым исследованиям – прим. Е.К.) или невропатолог, видя большое количество воды, спешит начать оперативное лечение. А что это за лечение? Подключается насос, который откачивает жидкость из головы. В результате, было нормальное давление, а становится пониженное, которое дети переносят хуже, чем высокое. Низкое давление приводит к кровоизлияниям, отеку мозга, и в конечно счете к его разрушению. К сожалению, таких случаев очень много. В прошлом году я совершил 26 поездок в регионы с лекциями о тех заболеваниях, которые лечат в нашем отделении – это гидроцефалия, ДЦП и эпилепсия (нельзя объять необъятное). Хотя по большому счету мы занимаемся всеми заболеваниями ЦНС, кроме сосудистых и онкологии. Но гидроцефалия – это терра инкогнита на нейрохирургическом глобусе. Чем глубже копаешь, тем больше неведомого открываешь. Здесь помимо профессионального есть и научный интерес. Поле деятельности безграничное!

ИНТЕРНЕТ-КОНСУЛЬТАТЦИИ

Родители рожденного в срок ребенка могут сами понять, что у малыша возможно гидроцефалия?
Для этого не надо быть врачом. Все очень просто: быстро растет голова, не сходятся швы, выбухает родник. Картина настолько яркая, что не заметить ее невозможно.

Если мама поняла, что у ребенка проблема, нужно бежать к врачам за консультациями?
В век интернета с консультациями нет проблем. Я 90 процентов консультаций даю по интернету. Прошу выслать мне результаты обследований, по которым могу дать заключение, нужна операция или нет.

Насколько вы загружены по работе?
Отделение у нас маленькое – официально 20 коек. 10 операций в неделю. Мы физически не можем делать больше, ведь больной ребенок лежит у нас не неделю, а дольше. Поэтому все время происходит перехлест. Мы работаем на пределе. Места расписаны уже сейчас до осени. Надо учитывать, что операции в нашем отделении и двух- и трехэтапные. Конечно, экстренную гидроцефалию мы берем сразу же, как только на консультации подтверждается диагноз.

МИР СТРЕРЕОТИПОВ И ВОЙНА С ДИАКАРБОМ

- Если вы вовремя и оперативно провели нейрохирургическое лечение, какой прогноз здоровья у этих детей?
- Они будут вести совершенно нормальный образ жизни, и даже недоношенные дети (если мы вмешиваемся сразу, как поставлен диагноз) со временем не отличаются по своему развитию от доношенных детей того же возраста.
20 лет назад, когда мы бились за этих недоношенных детей, как меня только не назвали «садист», «экспериментатор», говорили, что мне на том свете воздастся… А неврологи считали, что таких детей лечить бессмысленно. Они убеждали родителей отказываться от ребенка, так как он все равно умрет, а если и выживет, то будет глубоким инвалидом. Эти стереотипы ломаются с большим трудом. Сейчас выхаживать недоношенных детей уже норма жизни.
Но есть другой, не менее прочный стереотип, не проводить нейрохирургическое лечение при ДЦП. Неврологи борются со спастикой, и в результате ребенок получает жуткие контрактуры (ограничение подвижности - прим. Е.К.) в суставах. По мере роста ему делают по 20 операций на сухожилиях и связках. А мы делаем одну операцию, и спастика уходит сразу. И занимайтесь ребенком дальше, учите его. Но нет. Опять глухая стена. Удивительно! Показываешь больных, рассказываешь. Мы постоянно проводим мастер-классы для неврологов. У нас же лежат дети с ДЦП, мы все показываем! Но никак. Назначают диакарб тоннами! Бог знает, сколько лет назад уже было определено, что диакарб только вредит! И все равно назначают. Наверное, нет ни одной другой страны в мире, где в таких количествах назначают диакарб, как в России, для лечения якобы водянки. Я не знаю, как объяснить эту косность.

- То есть тема нейрохиругического лечения ДЦП актуальна?
- Очень. Если с гидроцефалией как-то сейчас понятно, то с лечением ДЦП все гораздо хуже, а про эпилепсию вообще молчу. Ни одной квоты на операции для больных детей. Хотя вылечить эпилепсию нельзя, больному можно помочь, и не таблетками, которые, как известно, одно лечат, другое калечат. Нейрохирургическая операция помогает в будущем избежать припадков, и при этом не возникает никаких побочных эффектов. Одна надежда на благотворительные фонды. Будем просить. И Фонд «Под флагом Добра» в первую очередь. Ваш Фонд уже много лет помогает нам в лечении детей. Столько сделано операций, столько детей и родителей стали счастливыми. Спасибо огромное. Наверное, все дело в руководителе Фонда Наталье Давыдовой. Редко встречаешь такую положительную ответную редакцию и понимание проблем. Очень надеюсь, что наше сотрудничество продолжится и дальше.

Екатерина Князева